Зачем тульский мастер Левша «поломал» заморскую диковинку?
Зачем тульский мастер Левша «поломал» заморскую диковинку?
В 17-18 веках был шумный расцвет механических зверушек, птичек, балерин в шкатулках, танцующих под звуки медной перфокарты, марширующих и звонко барабанящих солдатиков. Совсем не случайно Г. Андерсен в пику своей рационально мыслящей эпохе написал знаменитую сказку об искусственном соловье, да и наш Лесков со своим рассказом «Левша» отозвался на похожие модные общественные стремления.
В 19 веке, в период первой технической революции, интерес к механическим диковинкам остыл, а в середине двадцатого века до сегодняшнего времени почти и вовсе пропал. Что же означает это возрождение арт-устройств? Почему глаза детей и взрослых загораются неподдельной радостью при виде кинематических художеств? В чем смысл арт-механического искусства? Понять это нам поможет лесковский рассказ «Левша». В нем описана история тульского мастерового человека. С мягким юмором рассказывает писатель, как механик Левша ухитрился подковать заводную стальную блоху — миниатюрный механический автомат, привезенный из Англии. Гвоздики, которые выковал для этой цели мастер, нельзя было разглядеть ни в какой "мелкоскоп". Однако в результате русской хитроумной подковки, «англицкая» блоха перестала танцевать. Другими словами Левша «испортил» премудрую заводную игрушку. Так в чем же тогда заслуга нашего умельца Левши? В миниатюрных подковках? В совершенстве русских «нано-технологий» девятнадцатого века? Отчасти, да, но это не главная доблесть провинциального «Кулибина». Блоха, созданная английским мастером, была для своего времени технологическим «чудом» подобно тому как сейчас таким «чудом» являются процессоры 4 поколение Intel Core Haswell с 14-нанометровой технологией производства или 3D принтеры, печатающие армейские пистолеты.
Левша не усовершенствовал английскую технологию, он, используя наш компьютерный пример, «подковал» процессор, превратив его в художественный объект. Русский мастер вывел забавную игрушку «блоху» из сферы временных технологий в вечное пространство искусства. Он сотворил из нее микроскопический арт-персонаж, сделал из механической забавы гениальный артефакт искусства. Николай Лесков был провидцем-писателем, через образ Левши он показал, что технологии – это хорошо, замечательно, но культура – выше, «роднее» для человека, что в отрыве от нее НТР (научно-техническое развитие) выхолащивает в людях сердечность, искренность, глубину восприятия жизни, стандартизирует сознание и превращает человека в машину потребления, в блоху, танцующую под дудку масс-медиа и GR генераций. Без искусства, и шире без культуры, в конечном итоге становятся не нужны любые продвинутые технологии, ибо они сами по себе бездушны и мертвы. Без культуры у технологий нет цели. Она может обслуживать только себя. Все ее задачи сосредоточены на поддержании своего технологического бессмысленного роста, как у робото-сферы в трилогии «Матрица». Почему? Цель должна находиться вне пределов системы, тогда ее экзистенциональное становление плодотворно и бесконечно. У культуры такая внешняя цель существует. Она в человеческом стремлении к совершенству, к вечным идеалам добра и абсолютной любви.
Почему людей радовала искусная имитация живых созданий? Вся механизация была скрыта. Разве, что была открывающаяся дверца, убеждающая, что игрушка двигается не силой диавола. Похоже, именно поэтому расцвет механической игрушки приходится уже на XVII-XIX века, когда закончилась "охота на ведьм". К этим временам игрушки стали настолько сложными и затейливыми, что выглядели настоящим чудом. Механические насекомые внешне ничем не отличались от живых: ползали, шевелили усиками, расправляли крылышки. Например, французский механик Жак Вокансон демонстрировал механическую утку. Она не только крякала и передвигалась, переваливаясь с боку на бок, но также плавала и плескалась в воде, двигала головой, расправляла крылья и приводила в порядок перья с помощью своего клюва. Кроме того, утка пила воду и клевала зерна, "переваривая" их с помощью химических веществ, для чего в ее брюшке была устроена своеобразная химическая лаборатория.
В арт-механических моделях напротив, все чудесное устроение явлено совершенно наглядно, все эти веревочки, пружинки и моторчики выставлены на радость зрителям для всеобщего обозрения. Кинематический объект открыт и воспринимается как артефакт искусства. В кинематике движение само по себе дано как искусство. Художник открывает «тайну» созданного механизма не только ради восхищения, но чтобы мы созерцали движение, ибо движение составная часть, может быть и главнейшая, арт-механической модели. Художник арт-механик зовет нас задуматься о красоте движения, о его гармоничности и целеположении. Он говорит, что не только движение гигантских звездных систем, но и хаотичное, «броуновское» мельтешение микроскопических частиц, столпотворение пыли в лучах солнца, исполнено особой первичной красоты. Мы привыкли к словам, что движение – это жизнь. Художники-кинематики напоминают нам, что движение – это красота, что без движения – материя была бы мертва.
Можно даже сказать, что красота движения есть первичная форма красоты. Она первичней всякой другой материально организованной формы, будь это звезда, планета, капля воды, цветок или человек. Мы восхищаемся застывшим великолепием гор, минутной недвижностью океанских просторов, тихостью березовых рощ и фиксированным видом звездных туманностей, но во всем этом многообразии природной красоты лежит остановившееся, но не закончившееся движение. Мертвое - статично, живое - находится в бесконечном круговороте. Поэтому Абсолют, как источник Жизни для всего, обладает свойством абсолютного движения и абсолютной скорости. Чем выше скорость движения у объекта, тем значительней качество его жизни. Кинематика не «спорит» с чудом жизни, не маскируется под нее, а участвует в создании художественного образа, восстанавливает «первообразность» движения, а, следовательно, и конкретность нашего повседневного существования. Кинематика своей архаичной технологичностью, нарочитой примитивностью моторных механизмов, возвращает нас к истокам жизни, любви и искусства.
